Американский социолог и политолог Дэниел Белл в 1965 г. выдвинул понятие «постиндустриального общества», которое получило широкую известность после выхода в свет в 1973 г. в Нью-Йорке его книги «The Coming Industrial Sosiety» («Грядущее индустриальное общество»). Данное понятие и разработанное на его основе учение фактически с позиции технологического детерминизма подходят к объяснению и пониманию общественно-исторического процесса, поскольку провозглашают уровень развития индустрии (промышленности), который находит свое адекватное выражение в размере валового национального продукта (ВНП), главным показателем и основным критерием социального прогресса. И действительно, в полном соответствии с этим методологическим принципом так называемая «теория постиндустриального общества» различает три основные исторические состояния (или три стадии развития) человеческого общества: доиндустриальное, индустриальное и постиндустриальное. Доиндустриальная стадия в общественно-историческом процессе характеризуется весьма низким уровнем развития индустрии, а, стало быть, и малым объемом ВНП. Большинство стран Азии, Африки и латинской Америки находятся на данной стадии. Страны же Европы, а также США, Япония, Канада и некоторые другие страны находятся на разных этапах индустриального развития. Что же касается постиндустриального общества, то это общество нынешнего ХХI столетия, хотя некоторые сторонники указанной теории полагают, что оно уже начало складываться в последние десятилетия ХХ столетия, а то и раньше.
Важнейшим признаком постиндустриального общества является преобладание таких сфер хозяйственной деятельности, как экономика услуг, производство информации и духовное производство в целом. Поэтому в социальной структуре этого общества подавляюще преобладают именно те слои населения, которые заняты в этих конкретных сферах. Их доля в общей массе трудоспособного населения достигает здесь примерно 90%, между тем как доля занятых в промышленности и сельском хозяйстве составляет, соотвественно, менее 10% и менее 1% указанной массы. Постиндустриальная стадия развития общества характеризуется также сокращением продолжительности рабочего дня, снижением рождаемости и фактическим прекращением роста народонаселения, существенным повышением «качества жизни», интенсивным развитием «индустрии знания» и широким внедрением наукоемких производств. Ее главной особенностью в политической сфере, по мнению Д.Белла, являются отделение управления от собственности, плюралистическая демократия и «меритократия». 326 Стоящий тогда на позиции «теории деидеологизации», 327 он полагал, что меритократия как важнейший компонент постиндустриального развития представляет собой принципиально новый способ управления обществом, поскольку отправляющая властные функции прослойка (т.е. меритократы), будучи полностью свободыми от идеологии и политики, более не действуют в узких интересах определенного класса (например, капиталистов), а служит всему обществу. Это, в частности, означает, что в постиндустриальном обществе, которое понимается Д.Беллом в общем и целом как простая трансформация современного капитализма под непосредственным воздействием научно-технической революции, окончательно устраняются все классовые антогонизмы, затухают социльные конфликты и полностью прекращается классовая борьба.
В «Предисловии к изданию 1976 года» своего указанного выше труда Д.Белл выделил 11 «черт» постиндустриального общества. Эти «черты» суть следующие: «центральная роль теоретического знания »; «создание новой интеллектуальной технологии »; «рост класса носителей знания »; «переход от производства товаров к производству услуг »; «изменения в характере труда » (если раньше труд выступал как взаимодействие человека с природой, то в постиндустриальном обществе он становится взаимодействием между людьми); «роль женщин » (в постиндустриальном обществе женщины впервые получают «надежную основу для экономической независимости»); «наука достигает своего зрелого состояния »; «ситусы как политические единицы » (раньше «были классы и страты, т.е. горизонтальные единицы общества, … однако для постиндустриальных секторов более важными узлами политических связей могут оказаться ситусы» (от лат. слова «situ» – «положение», «позиция») «или вертикально расположенные социальные единицы…»); «меритократия »; «конец ограниченности благ »; «экономическая теория информации ». 328 К сказанному необходимо, однако, добавить, что в своих более поздних работах Д.Белл несколько отходит от «теории деидеологизации» и концепции строгого технологического детерминизма, поскольку в этих работах он допускает правомерность рассмотрения идеологии (в частности, религии) в качетве консолидирующего общество начала, а свои взгляды на технику как фактор общественно-исторического процесса уточняет с позиции некоего «аксиологического детерминизма». 329
Различные варианты «теории постиндустриального общества» были впоследствии предложены А.Тоффлером, Дж.К.Гэлбрейтом, У.Ростоу, Р.Ароном, З.Бжезинским, Г.Каном и другими. Так, например, американский социолог и футуролог Алвин Тоффлер полагает, что постиндустриальное общество представляет собой некую «Третью волну», которую человечество проходит в своем историческом развитии. Всего, по его мнению, оно проходит три «волны» на протяжении всей своей истории. Первая из этих «волн» – аграрная – продолжалась почти 10 тысяч лет. «Вторая волна» – это индустриально-заводская форма организации общества, которая на завершающем этапе своего существования и развития дает «потребительское общество» и «массовый» тип культуры. И, наконец, «Третья волна», которая берет свое начало в середине пятидесятых годов ХХ столетия в США отличается прежде всего созданием турбоактивной авиации и космической техники, компьютеров и компьютерной технологии. В социальном плане она характеризуется подавляющим преобладанием так называемых «белых воротничков» (т.е. научно-технических работников) над «синими воротничками» (рабочими), прекращением классового противостояния и устранением социальных антогонизмов, а в политическом – установлением подлинной демократии. 330
И чтобы составить себе более или менее отчетливое пердставление о том, насколько утопичным является предложенный А.Тоффлером вариант развития современного общества, можно указать хотя бы на предлагаемый им путь ликвидации безработицы. Так, не затрагивая устоев современного капиталистического общества, он предлагает навсегда покончить с данным постоянным «спутником» капитализма и, на самом деле, производимым им социальным злом путем официального признания в качестве социально значимого (а, следовательно, и адекватно оплачиваемого государством) личного труда людей, направленного на удовлетворение их собственных нужд и потребностей (например, на воспитание своих детей, строительство и благоустройство своего жилища, выращивание для себя на своем земельном участке овощей, фруктов, скота и т.д.) Таких людей он называет «протребителями» или «сопроизводителями», так как они в своем лице объединяют одновременно и производителей, и потребителей.
Исходя из этого, можно полагать, что экономика «Третьей волны» – это, скорее, экономика потребления, а не обмена. Поэтому наши представления о труде, восходящие к Адаму Смиту и Карлу Марксу, безнадежно, по его мнению, устарели. Эти представления, воспринимающие труд как выражение и воплощение эксплуатации (или разделения труда и отчуждения, как предпочитает выражаться сам А.Тоффлер), несомненно, «были верны в свое время. Но они подходили к традиционному индустриализму, а не к новой системе, которая развивается сейчас». В данной системе, воплощающей собой «Третью волну» «формы дегуманизированного труда прекращают свое существование». 331 Здесь же формируется новый тип труда и, соответственно, появляется новый тип рабочего. Так, если труд во «Второй волне» носил «грубый», (т.е. подневольный) и «монотонный» характер, поскольку был более выгодным (прибыльным) компаниям именно в такой форме, то в «Третьей волне» он перестает быть таковым. «Компании Третьей волны, - уверяет А.Тоффлер, - не увеличивают свои прибыли постредством выжимания пота из своих рабочих. Они достигают своей цели не тем, что делают труд более тяжелым, а тем, что работают более умело. Потогонная система не оправдывает себя так, как это было когда-то». Следовательно, труд в «Третьей волне» становится желаемым и творческим актом и здесь, на заключительной, постиндустриальной фазе развития общества, формируется «новый набор ценностей». Все это «требует совершенно нового типа рабочих». Рабочий «Третьей волны» не является более объектом подневольного и механического труда. Он, напротив, участвует в принятии решения и становится независимым субъектом творческого, по своей сути, процесса. «… Рабочий Третьей волны более независим, более изобретателен и не является более придатком машины» 332 , – довольно категорично заявляет А.Тоффлер.
Итак, ни о какой эксплуатации или отчуждении рабочего в «Третьей волне» в принципе не может быть и речи. Если в характеристике «Второй волны» мы еще находим у А.Тоффлера слабый намек на них в виде разговора о «грубости» труда, «выжимании пота» и «давлении на рабочего», то в «Треьей волне» они даже в столь мягкой и завуалированной форме полностью отсутствуют. Следовательно, с наступлением и развитием «Третьей волны» все указанные признаки вместе с характеризуемой ими традиционной формой труда как бы сами собой отпадают, а рабочий без каких-либо изменений основ существующего общественного строя, словно по мановению волшебной палочки, трансформируется из подневольного работника в свободного творца, а, стало быть, и полностью эмансипируется в социально-экономическом отношении. Несмотря на все вышеуказанное, сам А.Тоффлер отнюдь не считает себя утопистом, поскольку полагает, что «хорошее общество должно представлять максимальное разнообразие», между тем как «большинство утопистов и социалистов», согласно его мнению, «по-прежнему мыслят в терминах единообразия, присущего Второй волне». 333
Разновидностью «теории постиндустриального общества» выступает учение о так называемом «информационном обществе», которое объявляет производство и использование информации основополагающим фактором социального прогресса, определяющим собой все параметры существования и характер развития общества. Таким образом, «технологический детерминизм» получает свою конкретизацию или трансформируется в некий «информационный детерминизм», развиваемый Г.М.Мак-Люэном, Е.Масудой и другими. Так например, канадский философ и социолог Герберт Маршал Мак-Люэн (1911-1980) еще в 1967 году выдвинул свое положение, согласно которому именно средства передачи информации, а, стало быть, средства общения и коммуникации вообще, являются основным, решающим фактором развития общества. «Вся суть, - говорил он, - в средстве общения». Поэтому неудивительно, что падение Древнего Рима он непосредственно связывал с вырождением колеса, дорог и производства бумаги, а английскую промышленную революцию ХVIII столетия – с появлением дорог с твердым покрытием. 334 Естественно, что подобный подход в методологическом плане становится более правомерным и основательным именно в новом «постиндустриальном обществе», где, по мнению некоторых исследователей, формируется целостная «инфосфера», которая оказывается решающей и определяющей не только в структуре «техносферы», но и в структуре общества в целом. В связи с этим утверждается, что в информационном обществе появляется «четвертый» сектор экономики – «информационный», который сразу же захватывает лидерство и начинает доминировать над остальными тремя: промышленностью, сельским хозяйством и «сервисным сектором» (Д.Белл), т.е. сферой услуг. Отсюда делается вывод о том, что в данном обществе происходит окончательное вытеснение таких традиционных факторов общественно-экономического развития, как труд и капитал и их замена информацией и знанием. В свете этого Д.Белл считает возможным говорить даже об «информационной теории стоимости», поскольку полагает, что «именно знание, а не труд выступает источником стоимости». 335
Все это, по мнению теоретиков «информационного общества», приводит к существенному изменению социальной структуры. Так, согласно одному из них - японскому социологу Е.Масуде, ведущее место в структуре «информационного общества» будет принадлежать не дифферренцированным в классовом отношении так называемым «информационным сообществам», в которых системообразующим элементом выступает новый тип человека, названный им «homo intelligens» («человеком знающим» или «понимающим»). Следовательно, можно определенно сказать, что с точки зрения сторонников «теории информационного общества» информационный подход становится решающим и в плане понимания самого человека, который уже трактуется не иначе как субъект информационного процесса, как творец и носитель информации и знания. В свете этого становится понятным, почему А.Тоффлер в одной из своих последних работ говорит о трансформации пролетариата в «когнитариат» (от лат. слова «cognitio»– «знание»), т.е. в социальную прослойку – носительницу знаний.
Итак, в «информационном обществе», согласно его теоретикам, происходят интеллектуализация и информатизация производтва и всего общества в целом. Происходящие в этом обществе технические и социально-экономические сдвиги непременно, по их мнению, приводят к повышению «качества жизни» настолько, что более уже не приходится говорить о существовании такого традиционного социального зла как бедность и нищета, а другое такое зло – безработица – просто трансформируется, как полагает Х.Эванс, в «обеспеченный досуг». В результате этого социальная структура «информационного общества» становится недифференцированной (однородной) в классовом отношении, поэтому все классовые антогонизмы и социальные конфликты канут в вечность. Так, наконец, якобы, завершится, продолжавшийся тысячелетиями период классового противостояния и социальных потрясений в истории человечества.
«Информационным обществом» будет управлять, таким образом, некая постклассовая научно-техническая или «кибернетическая элита» (К.Штайнбух), т.е. сообщество таких научно-технических работников, как, например, математики, программисты, экономисты и другие, которые будто бы лучше всех остальных знают, как найти и обеспечить наиболее оптимальные и эффективные решения проблем функционирования и развития общественного целого. Более того, в нем утвердится принципально новый тип демократии – «компьютерный» (Г.Краух и др.) или «прямой» – при котором установится устойчивая и эффективная обратная связь населения с правительством и всей системой государственной власти, впервые открывающая перед отдельными гражданами реальную возможность участвовать в процессе принятия решений, активно влиять на деятельность правительства и других государственных структур и фактически взять эту деятельность под свой жесткий контроль.
В отличие от предыдущих футурологов аргентинский философ Марио Бунге, отвергая капитализм и социализм (в том его виде, в каком он был осуществлен в бывшем Советском Союзе и других странах так называемого социалистического лагеря), предлагает в качестве третьей альтернативы то, что он называет «холотехнодемократией» или иначе – «интегральной технодемократией». Для построения справедливого общества политическая и экономическая демократии, как он отмечает, являются недостаточными, хотя они, конечно, и необходимы. Дело в том, что первая из них касается лишь политики, а вторая – лишь экономики, между тем как «общество состоит из трех соединяющихся искусственных систем, встроенных в природу – именно экономики, культуры и политики…». Вот, собственно, почему «мы должны бороться за интегральную демократию, соединенную с технической экспертизой и заботящуюся об окружающей среде». На фоне этого «холотехнодемократия» предстает перед нами как «общественный строй, который позволяет, более того, поощряет равный доступ к богатству, культуре и политической власти». Она «есть равенство посредством кооперативной собственности, самоуправления, политической демократии и технической экспертизы». Однако это не значит, что она утверждает некую уравниловку, т.е. равенство в буквальном смысле слова. Как раз наоборот, «холотехнодемократия» устанавливает так называемое «квалифицированное равенство», т.е. некую комбинацию «элитарности и меритократии». Подобное равенство есть результат «соединения трех принципов: а) социалистической максимы «от каждого – по способностям, каждому – по потребностям»; б) локковского принципа законного владения плодами своего труда; в) принципа Роулса, согласно которому единственно справедливо то неравенство в распределении товаров и услуг, которое скорее всего удовлетворяет каждого, а именно: вознаграждение заслуг и исправление оплошности». Поэтому неудивительно, что «холотехнодемократия подразумевает соединение кооперациии и конкуренции…». «Интегральная технодемократия» характеризуется также потребностью в как можно более малом и слабом государстве, так как «хорошо устроенное общество не нуждается в большом правительстве». Вместе с тем она «предполагает создания федерации и государств» вплоть до «мирового правительства», поскольку «эффективное управление системами большего масштаба требует центральной координации их составляющих единиц». И, наконец, при ней свобода и контракт, которые были весьма ограничены в классовом обществе, должны получить полное развитие и «расцвести». Так, М.Бунгле обозначает главные моменты своей футурологической концепции, возможную утопичность которой он, в отличие от А.Тоффлера, не отрицает, а признает. 336
Различные модификации «теории постиндустриального общества» дают отдельным исследователям некоторое основание говорить о наступлении вместе с формированием этого общества новой эры в истории человечества, или новой цивилизации («глобальной»), при которой все стороны общества и аспекты культуры, начиная с техники и экономики и кончая искусством и другими составляющими духовного бытия человечества, претерпят существенную трансформацию. Контуры этой новой «глобальной» цивилизации в первом приближении начинают вырисовываться вместе с появлением триединства – космического (или, точнее сказать, коммуникационного) спутника, кабельного телевидения и персонального компьютера – и распространением «железных воротничков» (т.е. роботов). Глобальная информационная цивилизация, таким образом, характеризуется созданием и установлением единого общепланетарного информационного пространства – глобальной информационной сети, представляющей собой некий синтез телевидения, компьютерной службы и энергетики, т.е. то, что Дж.Пелтон называет «телекомпьютерэнергетикой».
В заключение необходимо отметить, что хотя «информационное общество» и «глобальная цивилизация» должны были бы, по прогнозам некоторых из их теоретиков, уже сложиться и реально существовать, мы их, однако, нигде реально не наблюдаем. Что же касается процессов информатизации и глобализации, которые реально происходят в современном мире, то они, вопреки всем оптимистическим ожиданиям и прогнозам, ничуть не снимают и даже не смягчают, а как раз наоборот, еще больше обостряют социальную напряженность и усиливают социальное противостояние в современном обществе и вообще по своим последствиям оказываются весьма далекими от той идиллии, которую обычно рисуют в своих футурологических концепциях теоретики «информационного» или «постиндустриального» общества вообще. Что дело обстоит именно так, доказывает хотя бы тот факт, что указанные процессы привели не к снижениию, как предполагалось, а наоборот, к дальнейшему повышению уровня безработицы и бедности во всем мире, в том числе и в Европе. Данный факт был, в частности, отмечен «Римским клубом» в принятой им в декабре 1993 года в Гановере по случаю своего 25-летнего юбилея декларации, где прямо говорилось о том, что бедность «все шире распространяются в европейских странах», и что «уровень безработицы в современном мире продолжает расти» 337 .
Следует также обратить внимание и на то обстоятельство, что в современном западном обществе, которое, якобы, уже вступило в «информационную» полосу или фазу своего развития нигде не происходит ничего такого, что свидетельствовало бы о «сдаче» трудом и капиталом своих позиций в качестве решающих факторов общественно-экономического развития или предвещало бы их вытеснение и замену информацией и знанием, как это пророчествовали теоретики «информационного общества». Реалии сегодняшнего дня говорят как раз об обратном. Они, в частности, свидетельствуют о том, что информация и знание в данном обществе по-прежнему являются товаром и что они, следовательно, остаются простыми выражениями и воплощениями труда и капитала. И в самом деле, в так называемом «информационном обществе» информация и знание как осуществленный (мертвый) труд представляют собой, как и прежде, элемент постоянного капитала, а как труд осуществляемый (живой) они входят в структуру переменного капитала. Поэтому ни о каком вытеснении труда и капитала и их замене информацией и знанием в принципе не может быть и речи, а разговоры о некой «информацинной теории стоимости» в лучшем случае оказываются бессмысленными.
Исходя из сказанного, трудно не согласиться со словами У.Дайзарда, высказанными им еще в 1982 г. в работе «The Coming Information Age. An Overview of Technology, Economics and Politics. N.Y., 1, 1982» («Грядущий информационный век. Общий обзор техник, экономики и политики. Н.Й 1, 1982») о том, что «действительно, ни Белл, ни другие футурологи не смогли дать сколько-нибудь убедительной картины будущего». 338 И дело здесь не просто в «интеллектуальной скромности» этих исследователей или в принципиальной «невозможности остановиться на какой-либо из множества возможных перспектив», как полагает данный автор, а в несостоятельности многих «сценариев» развития современного общества, предложенных западными футурологами. Во всяком случае, можно с большой долей уверенности констатировать, что реальный процесс развития западного общества за последние три десятилетия, прошедшие после появления «теории постиндустриального общества», достаточно отчетливо обнажил утопичность и научную несостоятельность многих аспектов данной «теории», которая в различных ее модификациях была фактически направлена, как не трудно догадаться, против марксистской «теории общественно-экономической формации» и которая поэтому выполняла скорее идеологическую, нежели научную функцию.
Термин “постиндустриальное общество” широко употребляется в современной научной литературе, звучит в устах политиков и представителей прессы, экономических аналитиков и деятелей культуры, однако константное, общепринятое его определение так и не было выработано окончательно. Данная ситуация не в последнюю очередь связана с тем, что само по себе понятие “постиндустриальное” указывает лишь на положение данного типа общества во временной последовательности стадий развития – “после индустриального”, – а не на его собственные отличительные характеристики. Контуры современного общества информационно-коммуникационных технологий, глобализации и сетевизации разворачиваются перед исследователями «в режиме реального времени». При этом современное общество как никогда ранее представляет проблему для самого себя. Отсюда целый спектр разнообразных концепций, берущих на себя смелость определить суть и направленность перемен, которые переживает современное общество.
Теория постиндустриализма сложилась усилиями целой плеяды западных ученых. Во последней трети ХХ века в научный оборот вводятся идеи постиндустриального общества – Д.Белл, технотронного общества - З.Бжезинский); общества «третьей волны» Э.Тоффлера, «сверхиндустриальной цивилизации» А.Турена; «модернити» - Ю.Хабермас; «нового индустриального общества» Д.Гэлбрейта, общества массмедиа («глобальная деревня») - М.Маклюэна, общества «сетевых структур М. Кастельса, «общества риска» - У. Бекк. Достаточно обширный перечень работ по проблемам постиндустриального общества в том числе адаптации его на постсоветском пространстве опубликовал российский исследователь В.Л.Иноземцев.
Поэтому постиндустриальный сценарий интерпретации о котором мы будем говорить в дальнейшем имеет достаточно разнообразный, а порой прямо противоречивый характер.
В 1973 г. известный американский ученый Д. Белл в работе «Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования» выдвинул концепцию перехода современного ему западного общества на новую постиндустриальную стадию. Хотя Белл достаточно верно предсказал многие черты будущего социума, сам термин «постиндустриализм» не был расшифрован детально. Сложность его раскрытия состояла в том, что речь шла пока что еще не о фактически наблюдаемом социальном порядке, а лишь об экстраполяции существующих трендов, тенденций.
Теория постиндустриализма «стартует» от собственный схемы исторической периодизации и в ее рамках описывает нарождающейся постиндустриальный общественный уклад на фоне предшествующих и в противоположность им. В основе периодизации, предложенной теоретиками постиндустриализма, лежит разделение всего общественного развития на три этапа:
· аграрное (доиндустриальное) - определяющей являлась сельскохозяйственная сфера, главные структуры - церковь, армия;
· индустриальное - определяющей являлась промышленность, главные структуры - корпорация, фирма;
· постиндустриальное - определяющим являются теоретические знания, главная структура - университет, как место их производства и накопления.
Аналогично, Э. Тоффлер выделяет три цивилизационные «волны» в развитии общества:
· аграрная при переходе к земледелию,
· индустриальная во время промышленной революции
· информационная при переходе к обществу, основанному на знании (постиндустриальному).
Движущие силы и основные ресурсы каждой ступени развития общества также объясняются из общей логики приведенной выше периодизации. Доиндустриальное общество «приводит в движение» мускульная сила человека, главный ресурс на который она направлена – сырье (земля и недры); индустриальное общество развивается благодаря машинным технологиям и новым видам энергии, его ресурсами выступают труд и капитал. Основным ресурсом развития общества постиндустриально-информационного типа является информация, движущей силой этого общества – интеллектуальные технологии, именно они производят из исходного «сырья» (информации) полезный продукт – знания.
В качестве основных признаков наступления «грядущего постиндустриального общества» Д. Белл выделяет также переход от производства вещей к производству услуг. Эта черта постиндустриального общества тесно связана с изменениями в структуре занятости: наблюдается рост занятых в сфере интеллектуального труда, а также в секторе услуг, призванном удовлетворять возросшие вместе с уровнем жизни потребности населения.
Д. Белл утверждал, что, подобно тому, как в результате промышленной революции появилось конвейерное производство, повысившее производительность труда и подготовившее общество массового потребления, так и теперь в авангарде прогресса станет массовое производство инновационного знания, обеспечивающее соответствующее социальное развитие по всем направлениям. Именно поэтому создание компьютеров во второй половине ХХ века Белл называет третьей промышленной революцией.
Близкой к постиндустриализму, однако до конца не совпадающей с ним является теория информационного общества. Концепция информационного общества впервые в достаточно отчетливом виде были сформулирована в начале 70-х годов XX столетия. Изобретение самого термина «информационное общество» приписывается Ю. Хаяши, профессору Токийского технологического института. Информационное общество определялось как такое, в котором процесс компьютеризации, а также развития телекоммуникационных средств и средств связи даст людям доступ к надежным источникам информации, избавит их от рутинной работы, обеспечит высокий уровень автоматизации производства. При этом изменится и само производство – продукт его станет более информационно емким, что означает увеличение доли инноваций, проектно-конструкторских работ и маркетинга в его стоимости. В будущем информационном обществе производство информационного продукта, а не продукта материального будет локомотивом развития и залогом процветания. В 80-е годы идея информационного, постиндустриального общества становится популярной в США и странах Западной Европы. Американский аналитик М. Кастельс полагает то информационная эпоха открывает новый исторический период развития производительности общества. "В новом, информациональном способе развития источник производительности заключается в технологии генерирования знаний, обработки информации и символической коммуникации. Разумеется, знания и информация являются критически важными элементами во всех способах развития, так как процесс производства всегда основан на некотором уровне знаний и на обработке информации. Однако специфическим для информационального способа развития является воздействие знания на само знание как главный источник производительности" [Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / Пер. с англ. под науч. ред. О. И. Шкаратана. - М.: ГУ ВШЭ, 2000. - 608 с.– С. 39).
В своей изданной в 1980 году книге “Социальные рамки информационного общества” Д. Белл предложил следующий вариант синтеза идей постиндустриализма и информационного общества. Информационное общество в трактовке Белла обладает всеми основными характеристиками постиндустриального общества (экономика услуг, центральная роль теоретического знания, питающего инновационные технологии, развитие информационной среды и инвестиции в профессионализм (человеческий капитал)).
Итак, в постиндустриальном (информационном) обществе знание становится главным источником производительности. Почему бы не определить его просто как общество знания? Появление третьего варианта именования общества последних десятилетий ХХ века не заставило себя долго ждать. Отличительная черта данного общества – определяющая роль науки и знания как основной институциональной ценности общества. Однако за терминологическим различием информационного общества и общества знания все же кроются довольно весомые содержательные аспекты. Так эксперты Юнеско в своем аналитическом докладе полагают что «понятие информационного общества основывается на достижениях технологии, понятие же обществ знания подразумевает более широкие социальные, этические и политические параметры» [К обществам знания: Всемирный доклад ЮНЕСКО. - Париж: Издательство ЮНЕСКО, 2005]. В целом современная версия феномена общества знания базируется на утверждении, что в настоящий момент знание превратилось в предмет колоссальных экономических, политических и культурных интересов настолько, что может (или должно) служить для определения качественного состояния общества.
Относительное преобладание доли услуг над материальным производством не обязательно означает снижение объёмов производства. Просто эти объёмы в постиндустриальном обществе увеличиваются медленнее, чем увеличиваются объёмы оказанных услуг.
Под услугами следует понимать не только торговлю, коммунальное хозяйство и бытовое обслуживание: любая инфраструктура создаётся и содержится обществом для оказания услуг: государство , армия , право , финансы , транспорт , связь , здравоохранение , образование , наука , культура , интернет - это всё услуги. К сфере услуг относится производство и продажа программного обеспечения. Покупатель не обладает всеми правами на программу. Он пользуется её копией на определённых условиях, то есть получает услугу.
Близкими к постиндустриальной теории являются концепции информационного общества , постэкономического общества, постмодерна , «третьей волны», «общества четвёртой формации», «научно-информационного этапа принципа производства». Некоторые футурологи считают, что постиндустриализм - это лишь пролог перехода к «постчеловеческой» фазе развития земной цивилизации .
Термин «постиндустриализм» был введён в научный оборот в начале XX века учёным А. Кумарасвами, который специализировался на доиндустриальном развитии азиатских стран. В современном значении этот термин впервые был применён в конце 1950-х годов , а широкое признание концепция постиндустриального общества получила в результате работ профессора Гарвардского университета Дэниела Белла , в частности, после выхода в 1973 году его книги «Грядущее постиндустриальное общество» .
В основе концепции постиндустриального общества лежит разделение всего общественного развития на три этапа:
- Аграрное (доиндустриальное) - определяющей являлась сельскохозяйственная сфера, главные структуры - церковь, армия
- Индустриальное - определяющей являлась промышленность, главные структуры - корпорация, фирма
- Постиндустриальное - определяющим являются теоретические знания, главная структура - университет, как место их производства и накопления
Становление концепции постиндустриального общества
Причины появления постиндустриальной экономики
Следует отметить, что среди исследователей нет единой точки зрения на причины появления постиндустриального общества.
Разработчики постиндустриальной теории указывают следующие причины:
Характерное для постиндустриальных стран снижение доли занятых в промышленности не свидетельствует об упадке развития промышленного производства. Напротив, промышленное производство, как и сельское хозяйство в постиндустриальных странах развиты чрезвычайно сильно, в том числе за счёт высокой степени разделения труда , что обеспечивает высокую производительность. Дальнейшего наращивания занятости в данной сфере просто не требуется. Например, в США в сельском хозяйстве уже давно работает около 5 % занятого населения. При этом США являются одним из крупнейших мировых экспортёров зерновых. В то же время в отраслях транспортировки, переработки и хранения сельхозпродукции занято ещё свыше 15 % работников США. Разделение труда сделало этот труд «несельскохозяйственным» - этим занялись сфера услуг и промышленность, которые дополнительно увеличили свою долю в ВВП за счёт снижения доли сельского хозяйства. В то же время в СССР не было столь подробной специализации хозяйственных субъектов. Сельхозпредприятия занимались не только выращиванием, но и хранением, перевозкой, первичной переработкой урожая. Получалось, что в селе работало от 25 до 40 % работников. В то время, когда доля сельского населения составляла 40 %, СССР обеспечивал себя всем зерном (и другими продуктами сельского хозяйства, вроде мяса, молока, яиц и др.) сам, а вот когда доля сельскохозяйственного населения снизилась до 25 % (к концу 1960-х годов), возникли потребности в импорте продовольствия, и наконец, при снижении этой доли до 20 % (к концу 1970-х годов), СССР стал крупнейшим импортёром зерна.
В постиндустриальной экономике наибольший вклад в стоимость материальных благ, которые производятся именно внутри этой экономики, вносит конечная составляющая производства - торговля , реклама , маркетинг , то есть сфера услуг, а также информационная составляющая в виде патентов, НИОКР и т. д.
Кроме того, всё бо́льшую роль играет производство информации. Этот сектор экономически эффективнее материального производства, так как достаточно изготовить первоначальный образец, а затраты на копирование несущественны. Но он не может существовать без:
- Развитой юридической защиты прав интеллектуальной собственности . Не случайно именно постиндустриальные страны в наибольшей степени отстаивают эти вопросы.
- Права на информацию, которые подлежат юридической защите, должны носить монопольный характер. Это является не только необходимым условием для превращения информации в товар, но и позволяет извлекать монопольную прибыль, увеличивая рентабельность постиндустриальной экономики.
- Наличия огромного количества потребителей информации, которым выгодно её продуктивно использовать и которые готовы предложить за неё «неинформационные» товары.
Особенности инвестиционного процесса
Индустриальная экономика основывалась на аккумулировании инвестиций (в виде сбережений населения либо через деятельность государства) и последующем их вложении в производственные мощности. В постиндустриальной экономике концентрация капитала через денежные сбережения резко падает (например, в США объем сбережений меньше объема долгов населения). Как считают марксисты, основным источником капитала становятся права собственности на нематериальные активы, выраженные в виде лицензий, патентов, корпоративных или долговых ценных бумагах, в том числе зарубежные. Согласно современным представлениям части ученых западной экономической науки, основным источником финансовых ресурсов становится рыночная капитализация компании, формирующаяся на основе оценки инвесторами эффективности организации бизнеса, интеллектуальной собственности, способности к успешным инновациям и прочих нематериальных активов, в частности, лояльности потребителей, квалификации сотрудников и т. д.
Основной производственный ресурс - квалификацию людей - невозможно увеличить через рост инвестиций в производство. Этого можно добиться только через увеличение инвестиций в человека и усиление потребления - в том числе потребления образовательных услуг, вложений в здоровье человека и т. д. Кроме того, рост потребления позволяет удовлетворить насущные потребности человека, в результате чего у людей появляется время на личностный рост, развитие творческих способностей и т. п., то есть те качества, которые наиболее важны для постиндустриальной экономики.
На сегодня при реализации больших проектов обязательно предусматриваются значительные средства не только на строительство и оборудование, но и на обучение персонала, его постоянную переподготовку, тренинги, предоставление комплекса социальных услуг (медицинское и пенсионное страхование, организация отдыха, образование для членов семьи).
Одной из особенностей инвестиционного процесса в постиндустриальных странах стало владение их компаниями и гражданами значительными зарубежными активами. В соответствии с современной марксистской трактовкой, если сумма такой собственности больше, чем сумма собственности иностранцев в данной стране, это позволяет через перераспределение прибыли, созданной в других регионах, увеличивать потребление в отдельных странах даже больше, чем растёт их внутреннее производство. Согласно другим направлениям экономической мысли, потребление растёт наиболее быстрыми темпами в тех странах, куда активно направляются иностранные инвестиции, а в постиндустриальном секторе прибыль формируется преимущественно в результате интеллектуальной и управленческой деятельности.
В постиндустриальном обществе получает развитие новый тип инвестиционного бизнеса - венчурный . Его суть заключается в том, что одновременно финансируется множество разработок и перспективных проектов, причём сверхприбыльность небольшого количества удачных проектов покрывает убытки остальных.
Превалирование знаний над капиталом
На первых этапах индустриального общества, имея капитал , практически всегда можно было организовать массовое производство какого-либо товара и занять соответствующую нишу на рынке. С развитием конкуренции , особенно международной, размер капитала не гарантирует защиту от провала и банкротства. Для успеха обязательно нужна инновация . Капитал не может автоматически обеспечить появление ноу-хау , необходимых для экономического успеха. И наоборот, в постиндустриальных секторах экономики наличие ноу-хау позволяет легко привлечь необходимый капитал даже без наличия собственного.
Технологические изменения
Технологический прогресс в индустриальном обществе достигался, в основном, благодаря работе изобретателей-практиков, часто не имевших научной подготовки (например Т.Эдисон). В постиндустриальном обществе резко возрастает прикладная роль научных исследований, в том числе фундаментальных. Основным двигателем технологических изменений стало внедрение в производство научных достижений.
В постиндустриальном обществе наибольшее развитие получают наукоёмкие , ресурсосберегающие и информационные технологии («высокие технологии»). Это, в частности, микроэлектроника , программное обеспечение , телекоммуникации , робототехника , производство материалов с заранее заданными свойствами, биотехнологии и др. Информатизация пронизывает все сферы жизни общества: не только производство благ и услуг, но и домашнее хозяйство, а также культуру и искусство.
К особенностям современного научно-технического прогресса теоретики постиндустриального общества относят замену механических взаимодействий электронными технологиями; миниатюризацию, проникающую во все сферы производства; изменение биологических организмов на генном уровне.
Главный тренд изменения технологических процессов - возрастание автоматизации, постепенная замена неквалифицированного труда работой машин и компьютеров.
Социальная структура
Важная черта постиндустриального общества - усиление роли и значения человеческого фактора. Меняется структура трудовых ресурсов: уменьшается доля физического и растет доля умственного высококвалифицированного и творческого труда. Увеличиваются затраты на подготовку рабочей силы : расходы на обучение и образование, повышение квалификации и переквалификации работников.
По данным ведущего российского специалиста по постиндустриальному обществу В. Л. Иноземцева , в «экономике знаний» в США занято около 70 % всей рабочей силы .
«Класс профессионалов»
Ряд исследователей характеризуют постиндустриальное общество, как «общество профессионалов», где основным классом является «класс интеллектуалов», а власть принадлежит меритократии - интеллектуальной элите. Как писал основоположник постиндустриализма Д. Белл , «постиндустриальное общество… предполагает возникновение интеллектуального класса, представители которого на политическом уровне выступают в качестве консультантов, экспертов или технократов » . При этом уже сейчас отчетливо проявляются тенденции «имущественного расслоения по признаку образования».
По мнению известного экономиста П. Друкера , «„работники знания “ не станут большинством в „обществе знания“, но … они уже стали его лидирующим классом» .
Для обозначения этого нового интеллектуального класса Э. Тоффлер вводит термин «когнитариат », впервые в книге «Метаморфозы власти» (1990).
…Чисто физический труд находится в нижней части спектра и постепенно исчезает. С малым количеством занятых физическим трудом в экономике «пролетариат » сейчас находится в меньшинстве и больше заменяется «когнитариатом ». По мере становления суперсимволической экономики пролетарий становится когнитаристом.
Изменение статуса наёмного труда
В постиндустриальном обществе основным «средством производства» является квалификация сотрудников. В этом смысле средства производства принадлежат самому работнику, поэтому ценность сотрудников для компании резко возрастает. В результате отношения между компанией и интеллектуальными работниками становятся более партнерскими, резко снижается зависимость от работодателя. При этом корпорации переходят от централизованной иерархической к иерархическо-сетевой структуре с повышением самостоятельности сотрудников.
Постепенно в компаниях не только рабочие, но и все управленческие функции, вплоть до самого высшего руководства, начинают выполнять нанятые сотрудники, которые зачастую не являются собственниками компаний.
Усиление значения творческого и снижение роли неквалифицированного труда
По мнению некоторых исследователей (в частности, В.Иноземцева), постиндустриальное общество переходит в постэкономическую фазу, поскольку в перспективе в нём преодолевается господство экономики (производство материальных благ) над людьми и основной формой жизнедеятельности становится развитие человеческих способностей . Уже сейчас в развитых странах материальная мотивация частично уступает место самовыражению в деятельности.
С другой стороны, постиндустриальная экономика испытывает всё меньше потребности в неквалифицированном труде, что создает трудности для населения с низким образовательным уровнем. Впервые в истории возникает ситуация, когда рост населения (в его неквалифицированной части) снижает, а не увеличивает экономическую мощь страны.
Историческая периодизация
Согласно концепции постиндустриального общества, история цивилизации делится на три большие эпохи: доиндустриальную, индустриальную и постиндустриальную. При переходе от одной стадии к другой новый тип общества не вытесняет предшествующие формы, но делает их второстепенными.
Доиндустриальный способ организации общества основан на
- трудоёмких технологиях,
- использовании мускульной силы человека,
- навыках, не требующих длительного обучения,
- эксплуатации природных ресурсов (в частности, сельскохозяйственных земель).
Индустриальный способ основан на
- машинном производстве,
- капиталоёмких технологиях,
- использовании внемускульных источников энергии,
- требующей длительного обучения квалификации.
Постиндустриальный способ основан на
- наукоёмких технологиях,
- информации и знаниях, как основном производственном ресурсе,
- творческом аспекте деятельности человека, непрерывном самосовершенствовании и повышении квалификации в течение всей жизни.
Основой могущества в доиндустриальную эпоху были земля и количество зависимых людей, в индустриальную - капитал и источники энергии, в постиндустриальную - знания, технологии и квалификация людей.
Слабостью постиндустриальной теории называют то, что она рассматривает переход от одной стадии к другой как объективный (и даже неизбежный) процесс, но мало анализирует необходимые для этого общественные условия, сопутствующие противоречия, культурные факторы и т. д.
Постиндустриальная теория оперирует, в основном, терминами, характерными для социологии и экономики. Соответствующий «культурологический аналог» получил название концепции постмодерна (в соответствии с которым историческое развитие идет от традиционного общества к современному и далее - к постмодерниту).
Место постиндустриальных обществ в мире
Развитие постиндустриального общества в наиболее развитых странах мира привело к тому, что доля обрабатывающей промышленности в ВВП этих стран в настоящее время значительно ниже, чем у ряда развивающихся стран. Так, эта доля в ВВП США составляла в 2007 г. 13,4 %, в ВВП Франции - 12,5 %, в ВВП Великобритании - 12,4 %, тогда как в ВВП Китая - 32,9 %, в ВВП Таиланда - 35,6 %, в ВВП Индонезии - 27,8 %.
Перемещая товарное производство в другие страны, постиндустриальные государства (в большинстве своём - бывшие метрополии) вынуждены мириться с неизбежным ростом необходимой квалификации и некоторого благосостояния рабочей силы в своих бывших колониях и подконтрольных территориях. Если в индустриальную эпоху, с начала XIX века и вплоть до 80-х годов ХХ столетия разрыв в ВВП на душу населения между отсталыми и развитыми странами всё больше увеличивался , то постиндустриальная фаза развития экономики замедлила эту тенденцию, что является следствием глобализации экономики и роста образованности населения развивающихся стран. С этим связаны демографические и социокультурные процессы, в результате которых к 90-м годам XX века большинство стран «Третьего мира» добилось определённого роста грамотности, что стимулировало потребление и вызвало замедление прироста населения. В результате этих процессов в последние годы в большинстве развивающихся стран наблюдаются темпы роста ВВП на душу населения значительно более высокие, чем в большинстве экономически развитых стран, но учитывая крайне низкое стартовое положение развивающихся экономик, их разрыв в уровне потребления c постиндустриальными странами не может быть преодолён в обозримом будущем .
Следует учитывать, что международные товарные поставки зачастую идут в рамках одной транснациональной корпорации, которая контролирует предприятия в развивающихся странах. Экономисты марксистской школы считают, что основная часть прибыли распределяется непропорционально совокупно вложенному труду через ту страну, где находится правление корпорации, в том числе с помощью искусственно гипертрофированной доли на основе прав собственности на лицензии и технологии - за счёт и в ущерб непосредственным производителям товаров и услуг (в частности, и программного обеспечения, всё большее количество которого разрабатывается в странах с низкими социальными и потребительскими стандартами). По мнению других экономистов, основная часть добавленной стоимости на самом деле создаётся именно в той стране, где находится головной офис, так как там ведутся разработки, создаются новые технологии и формируются связи с потребителями. Отдельного рассмотрения требует практика последних десятилетий, когда и штаб-квартиры и финансовые активы большинства наиболее могущественных ТНК располагаются на территориях со льготным налогообложением , но где нет ни производственных, ни маркетинговых, ни, тем более, исследовательских подразделений этих компаний.
В результате относительного снижения доли материального производства экономика постиндустриальных стран стала меньше зависеть от поставок сырья. Например, беспрецедентный рост цен на нефть в 2004-2007 годах не вызвал кризиса, подобному нефтяным кризисам в 1970-х годах. Аналогичный рост цен на сырьё в 70-х годах ХХ столетия вынудил тогда сократить уровень производства и потребления прежде всего в передовых странах.
Глобализация мировой экономики позволила постиндустриальным странам переложить издержки очередного мирового кризиса на развивающиеся страны - поставщиков сырья и рабочей силы: по мнению В. Иноземцева, «постиндустриальный мир входит в XXI век вполне автономным социальным образованием, контролирующим мировое производство технологий и сложных высокотехнологичных товаров , вполне обеспечивающим себя промышленной и сельскохозяйственной продукцией, относительно независимым от поставок энергоносителей и сырья, а также самодостаточным с точки зрения торговли и инвестиций».
По мнению других исследователей, наблюдавшийся до недавнего времени успех экономик постиндустриальных стран - это кратковременный эффект, достигнутый в основном за счёт неэквивалентного обмена и неравноправных отношений между немногими развитыми странами и обширными регионами планеты, обеспечивавшими их дешёвой рабочей силой и сырьём, а форсированное стимулирование информационных отраслей и финансовой сферы экономики (непропорциональное материальному производству) было одной из основных причин наступившего мирового экономического кризиса 2008 г.
Критика теории постиндустриального общества
Критики теории постиндустриального общества указывают на тот факт, что не оправдались ожидания создателей данной концепции. Например, Д. Белл, заявлявший о том, что «основной класс в нарождающемся социуме - это прежде всего класс профессионалов, владеющий знаниями» и что центр общества должен сместиться от корпораций в сторону университетов, исследовательских центров и т. п. В реальности же корпорации, вопреки ожиданиям Белла, так и остались центром западной экономики и лишь упрочили свою власть над научными учреждениями, среди которых должны были раствориться.
Обращается внимание на то, что корпорациям приносит прибыль зачастую не информация как таковая, а образ предлагаемого на рынок продукта. Растёт доля занятых в маркетинге и рекламном бизнесе, растёт доля затрат на рекламу в бюджете товаропроизводителей. Японский исследователь Кениши Омае охарактеризовал этот процесс как «главный парадигмальный сдвиг последнего десятилетия». Наблюдая, как в Японии сельскохозяйственные продукты известных брендов продаются по ценам, в несколько раз превышающим цены на того же рода и качества продукты no-name, то есть «без бренда» (от малоизвестных производителей), он пришел к выводу, что добавленная стоимость - результат чётко направленных усилий по созданию бренда. Возможной становится искусная симуляция технологического прогресса, когда модификации, не затрагивающие функциональных свойств вещи и не требующие реальных трудовых затрат, в виртуальной реальности рекламных образов выглядят, как «переворот», «новое слово». Подобный подход изложен в книге Наоми Кляйн «No Logo ».
Начальник аналитического отдела казначейства Сбербанка Николай Кащеев заявлял: «Американский средний класс создавался, прежде всего, материальным производством. Сфера услуг приносит американцам меньше дохода, чем материальное производство, по крайней мере приносило, естественно, за исключением финансовой сферы. Расслоение вызвано так называемым мифическим постиндустриальным обществом, его торжеством, когда наверху оказывается небольшая группа людей с особыми талантами и способностями, дорогостоящим образованием, в то время как средний класс совершенно вымывается, потому что огромная масса людей уходит из материального производства в сферу услуг и получает меньшие деньги». Он заключил: «И всё-таки американцы отдают себе отчет, что они должны снова индустриализовываться. Эти крамольные слова после этого многолетнего мифа о постиндустриальном обществе начинают произноситься в открытую экономистами, пока еще в основном независимыми. Они говорят о том, что должны быть производительные активы, в которые можно инвестировать. Но пока ничего подобного на горизонте не видно».
Заявляется [кем? ] , что теория постиндустриализма послужила обогащению корпораций, нажившихся на переносе реального сектора в Третий мир , и стала оправданием для невиданного раздувания сектора финансовых спекуляций, что подавалось как «развитие сектора услуг». [неавторитетный источник? ]
Примечания
- Постиндустриальное общество // Словарь по общественным наукам. Глоссарий.ру
- К.Рюль. Структура и рост: рост без занятости (данные за 2000 г.
- Конвергенция идеологий постиндустриализма и информационного общества
- Д. Белл. Грядущее постиндустриальное общество. М., Академия, 1999. ISBN 5-87444-070-4
- Постиндустриальное общество // Большая советская энциклопедия
- В.Иноземцев. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы. Введение. М.: Логос, 2000.
- В.Иноземцев. Наука, личность и общество в постиндустриальной действительности
- В.Иноземцев. За пределами экономического общества. Постиндустриальные теории и постэкономические тенденции в современном мире. М.:"Academia"-«Наука», 1998. В частности, в главе 3: «Следствием этого глобального исторического перехода становится вытеснение человека из сферы непосредственно материального производства» . «Происходят модификация социальных ценностей и изменение мотивации человеческой деятельности, в результате чего вопрос об отношении к средствам производства, столь важный в традиционных обществах, теряет свое былое значение»
- Общественная география современнного мира
- Бюро трудовой статистики. Отчет о занятости в США за текущий период. (англ.) Приводятся показатели занятого населения (англ. Employment ) и несельскохозяйственной занятости (англ. Nonfarm employment ). Для определения процента занятого в сельском хозяйстве нужно (1 - Nonfarm employment/Employment) * 100
- Черняков Б. А. Роль и место крупнейших сельскохозяйственных предприятий в аграрном секторе США // Экономика сельскохозяйственных и перерабатывающих предприятий. - 2001. - N 5.
- См. высказывание М.Портера
- Книга В.Иноземцева «Расколотая цивилизация. Наличествующие предпосылки и возможные последствия постэкономической революции»
- П.Друкер. Эра социальной трансформации .
- Метаморфозы власти: знание, богатство и сила на порогое ХХ века
- Добавленная стоимость в обрабатывающей промышленности в 2007 г.
- Коротаев А. В. и др. Законы истории: Математическое моделирование и прогнозирование мирового и регионального развития. Изд. 3, сущ. перераб. и доп. М.: URSS, 2010. Глава 1 .
- А.Коротаев. Китай - бенефициар «Вашингтонского консенсуса»
- См., например: Коротаев А. В. , Халтурина Д. А. Современные тенденции мирового развития . М.: Либроком, 2009; Системный мониторинг. Глобальное и региональное развитие . М.: Либроком, 2009. ISBN 978-5-397-00917-1 ; Прогноз и моделирование кризисов и мировой динамики / Отв. ред. А. А. Акаев, А. В. Коротаев, Г. Г. Малинецкий. М.: Издательство ЛКИ/URSS, 2010 . С.234-248.
- Лекция «Постиндустриальный мир как замкнутая хозяйственная система»
- Гринин Л. Е., Коротаев А. В. Глобальный кризис в ретроспективе: Краткая история подъемов и кризисов: от Ликурга до Алана Гринспена. М.: Либроком/URSS, 2010 .
- С. Ермолаев. Разруха в академических головах. Почему капиталистическое общество не может быть постиндустриальным
Все такие общества называют открытыми, а в технократическом смысле – постиндустриальными или информационными. Богатство Запада обеспечивается ныне не только частной собственностью, капиталом, рынком, но и их соединением с колоссальными ресурсами самых разнообразных и общедоступных знаний, с информационными технологиями. Такое соединение дает постиндустриальное (информационное) общество. Ее основными характеристиками являются следующие:
Открытость информации и доступ к ней для любого нуждающегося в любое время и в любом месте;
Наличие технологических систем, гарантирующих эту открытость;
Наличие национального интеллектуального потенциала;
Автоматизация, роботизация и технологизация любых систем в любой области деятельности;
Подключенность к мировым информационным каналам.
Современная информационная революция связана с изобретением интеллектуальных технологий, основанных на гигантских скоростях обработки информации. Она дает колоссальное (в миллионы, миллиарды раз) увеличение циркулирующей в обществе информации, что позволяет эффективно решать экономические, социальные, культурные, политические и другие проблемы.
Однако именно по этим технологиям Россия сегодня катастрофически отстает от ведущих стран Запада, и в первую очередь США. При всех наших невзгодах самый страшный дефицит – это дефицит информации. Наше общество – общество чудовищной неинформированности, что и предопределяет его отсталость. Поэтому нашей прагматической целью должно быть построение постиндустриального (информационного) общества – общества высоких технологий или общества, основанного на знаниях («экономики знаний»). Это, разумеется, не самоцель, а средство: современные информационные технологии в условиях эффективного открытого общества открывают доступ практически ко всем материальным и духовным благам подавляющему большинству населения, умножают интеллектуальный ресурс, а следовательно, и все другие ресурсы, способствуя развитию. Постиндустриальное (информационное) общество – средство достижения общенационального благополучия, понимаемое как достаток, комфорт, духовное и интеллектуальное богатство, психическое и телесное здоровье, свобода, справедливость, защищенность.
Конечно, рывок к информационному обществу, в котором большинство трудоспособного населения занято в сфере услуг и информации, наиболее развитые страны Запада Япония начали в несопоставимо более благоприятных условиях, чем Россия. И промышленность была более развитой, и население более квалифицированным, и обвального финансового и производственного кризиса к началу рывка там не было. И все же структурная перестройка в нашей экономике и социальной сфере происходит. Парадоксально, но факт: именно в период обвала прежних политических тоталитарных механизмов и экономических структур и формирования открытого общества, новых форм собственности зарождаются глубинные процессы, ведущие нас к принципиально новому этапу в нашем цивилизационном развитии – к постиндустриальному (информационному) обществу. Эта реорганизация, происходящая на базе хотя и отсталого, но все же мощного урбанистического и промышленного общества, ведет нас (пока стихийно) в объективно правильном направлении. Чем скорее Россия выработает свою собственную модель современного общества, способного синтезировать наши национальные традиции, культуру с достижениями высоких технологий, науки и рыночной экономики, тем легче ей будет выйти из непомерно затянувшегося кризиса.
Без информационных технологий нельзя поднять экономику, повысить уровень образования и квалификацию населения, создать современную кредитно-финансовую систему, наладить рациональное управление общественными процессами, равно как и улучшить быт граждан. В конечном счете, национальные, социальные и политические и иные конфликты и кризисы, неизбежно сопровождающие любую крупную историческую реформу, любой цивилизационный сдвиг, протекают легче и завершаются скорее, если в обществе выше уровень благополучия, образования, культуры и информированности. Вот почему модель постиндустриального общества как некоего общего исторического и социального образа будущего России, и притом не отдаленного, – совсем не фантазия. Скорее, это насущная необходимость, к сожалению, еще не понятая и не прочувствованной нашими интеллектуальными и административными элитами.
США и Япония вполне соответствуют критериям информационного общества. Так, в США около 80 процентов трудящихся заняты в сфере услуг и производства информации. 17 процентов – в сфере промышленного производства и около трех процентов – в сельском хозяйстве. При высочайшем технологическом оснащении и рациональной организации производства и управления эти 20 процентов трудящихся способны обеспечить всему населению один из самых высоких уровней потребления на планете. В модели общественного устройства, к которой следовало бы стремиться России, следует соединить такие элементы, как защита прав человека, равные возможности для самореализации, инициатива и предприимчивость в сочетании с социальной защитой тех, кто не может о себе позаботиться. Это должно быть общество высоких технологий, но вместе с тем и общество, где робот будет служить человеку, а не порабощать его. Это должно быть общество информационное, построенное на знаниях, общество высокой культуры, считающее достоинство человека величайшей ценностью. В таком обществе принципы нравственности должны дополняться высоким профессиональным уровнем специалистов, а экономическое, материальное благополучие должно создавать оптимальные условия для духовно-культурного многообразия, обеспечивать самореализацию каждого человека. Такому обществу соответствуют по крайней мере четыре идеала: идеал экологического благополучия; идеал стабилизации; идеал «демократии участия»; идеал технологической республики как средства развития.
С окончанием «холодной войны» в России и в других странах происходит отток финансовых средств и кадров из сферы «чистой науки» в различные области прикладного знания и прежде всего в компьютеризацию и информатику, а также банковско-финансовую деятельность. Развивается «наука корпораций», поле исследований которой носит достаточно конъюнктурный и закрытый характер.
В этих условиях особое значение приобретает огромный научный и научно-технический потенциал ряда стран, который был аккумулирован в течение ХХ века. И, прежде всего тех стран, которые сумели создать самостоятельное, динамичное научное сообщество, реализовать в промышленных масштабах высокотехнологичное производство. К числу членов данного элитарного клуба относится и Россия, для которой открываются реальные перспективы интеграции в мировое инновационное экономическое пространство и, соответственно, шансы на полнокровное участие в создании и перераспределении базового товара, товара пользующегося все большим спросом на мировом рынке, – знаний и технологий. Основа этого направления деятельности – не столько финансовый, сколько творческий, человеческий капитал, которым Россия (несмотря на интенсивную внешнюю и «внутреннюю» эмиграцию десятков тысяч ученых и специалистов) все еще располагает.
Что же касается финансовых инвестиций, то и они уже сделаны и в данном случае присутствуют, пусть и в неявной форме, в виде определенного наследства. И к тому же весьма масштабного, приобретающего в свете актуальных тенденций развития мировой экономики повышенную ценность. Это созданная в стране общая и специальная системы образования. Это многочисленные квалифицированные научные, инженерные и рабочие кадры (до сих пор обеспечивающие преимущество в ряде оборонных проектов). Это острова высокотехнологичного производства и его инфраструктуры. Это налаженное производство передовых технологий и разработок. Это значительный интеллектуально-инновационный потенциал общества. В общем, все то, что кардинально отличает российскую экономику от сырьевых государств Юга и является ее специфическим колоссальным ресурсом.
В России ХХ века практически все эти преимущества были сконцентрированы в системе военно-промышленного комплекса. Отсюда насущная задача – рационально выстроить новую конфигурацию экономики и, в частности, провести трансформацию ВПК в научно-технологический комплекс, наладить устойчивое производство инновационного ресурса и разумно организовать экспорт научных достижений и технологий, а также отдельных, избранных категорий наукоемкой продукции. Новейшие парадигмы развития России должны выстраиваться в контексте долговременного глобального развития при опоре на глубинные характеристики национального сознания. В этом контексте наиболее ценными достижениями постиндустриальной модели являются ее информационная и инновационная составляющие, полностью соответствующие этим характеристикам.
Начавшаяся в 1970-е гг. отраслевая перестройка экономики сопровождалась крупными изменениями в составе занятости. Начался переход работников из промышленных отраслей в сферу услуг, что является характерной чертой постиндустриального общества и информационной экономики.
Наиболее масштабно модель общества информационной экономики представлена в США, Канаде и Великобритании, где в сфере услуг в 2000 г. было занято 75 - 78% (при сокращении сельскохозяйственных работников до 2-4%).
Другая модель - информационно-индустриальная - характеризуется довольно высокой степенью занятости в промышленности. Например, в середине 1990-х гг. в странах Западной Европы (Германия, Франция и др.), а также в Японии занятость в сфере услуг составляла от 55 до 64% рабочей силы. Не дотягивала до этого уровня Италия (не более 45%), где была еще большая численность занятых не только в промышленности, но и в мелком бизнесе.
Теперь услуги в основном стали сферой производственной, поставляющей особый товар - информацию. В развитых странах более 50% рабочей силы и 60% трудовых функций связаны с информационными технологиями. Это обработка и производство информации и знаний.
Информационные работники - это не только авторы компьютерных программ, но и очень широкая категория трудящихся, которая впервые была определена в 1977 г. М. Поратом. Это ученые, инженеры, конструкторы, чертежники, менеджеры, секретари, конторские работники, бухгалтеры, юристы, менеджеры по рекламе, работники отделов по связям с общественностью, по кадрам и т. д. Они делятся на тех, кто производит новую информацию, и тех, кто участвует в ее сборе и первичной обработке.
Скорость изменений в научно-технической базе современного общества такова, что вряд ли кто-либо осмелится предсказать, какова будет информационная технология и последствия ее внедрения через пять-десять лет. Однако уже сейчас символами новой эпохи стали персональные компьютеры, глобальные системы телекоммуникаций, Интернет. (800 млн пользователей на 2005 г.).
Признаки начинающейся эпохи информационного общества таковы:
Знания и информация становятся источником более высокой производительности труда, они все в большей степени используют данные науки;
Происходит сдвиг в самом производстве - от создания материальных благ и товаров к производству информации, что фундаментально меняет социальный и профессиональный состав общества;
В информационном обществе запущен механизм постоянного обновления, технологических нововведений, инноваций, своего рода вечный двигатель, который так долго искали, ведь информация и знания не убывают по мере их использования, а лишь обновляются и совершенствуются.
Эти перемены и революция в области информационной технологии происходят в глобальном масштабе, пересекая национальные границы. В перспективе создается новое международное разделение труда, когда важную роль играют не размещение естественных ресурсов, не дешевый труд и даже не капитальные фонды, а способность создавать новые знания и быстро их применять через информационный процесс и телекоммуникации в самых различных сферах человеческой деятельности и на огромных пространствах.
Таким образом, постиндустриальное общество определяется как общество, в экономике которого приоритет переходит от преимущественного производства товаров к производству услуг, знаний, проведению исследований, организации системы образования и повышению качества жизни, в котором класс технических специалистов становится основной профессиональной группой и, что самое важное, в котором внедрение нововведений все в большей степени зависит от теоретического знания.
Выделим новейшие явления, проявившиеся в конце ХХ - начале ХХI в. Это прежде всего индивидуализация производства, потребления, труда. Начинается переход от производства массовых стандартизированных товаров, которыми максимально насыщен рынок развитых стран, к мелкосерийному производству товаров. Начинается разукрупнение производства, децентрализация управления, расформирование огромных трудовых коллективов.
Вместо гигантских заводов, производящих однотипную продукцию, создаются гибкие структуры, в рамках которых взаимодействуют отдельные подразделения крупных производителей, филиалы транснациональных корпораций и мелкие независимые фирмы. Разбросанные по всему миру, они объединены единой информационной сетью и способны быстро перестраиваться и реагировать на изменения запросов людей.
Если Форд в начале века производил годами одну и ту же модель автомобиля, то для конца ХХ в. характерна гонка за многообразием. Так, только за один год японская «Ямаха» выпустила около 100 моделей мотоциклов. Не цена, а индивидуальные качества товара выходят на первый план в постиндустриальном обществе («постфордизм»). Другая черта - товар молниеносно устаревает и потому обновляется, усовершенствуется. Наиболее яркий пример - смена компьютерных программ
Если технический прогресс в индустриальную эпоху был связан со стремлением покорить природу и ему были близки понятия: мощность, размер, объем, скорость и т. д., то технология постиндустриального общества основывается на других понятиях: разнообразие, эффективность, экономичность, экологическая чистота и т. д. Если раньше автомобильные компании соревновались в создании наиболее мощного двигателя, то теперь на первый план выходит стремление обеспечить низкое потребление бензина, управляемость, безопасность, комфорт. Крупнейшие производители автомобилей переходят к их производству по индивидуальным заказам.
Новый тип товара и новый тип производства неразрывно связаны с формированием новых ценностей и мотивов труда. Занятость растет, все большее число женщин и молодежи стремятся получить работу. Но при этом увеличивается число тех, кто стремится к творческому труду, к гибкому рабочему графику, к сокращению рабочего времени даже при соответствующем снижении зарплаты.
Около четверти работающих в США, используя компьютеры, частично или полностью выполняют свою работу на дому. Понятие успеха связано уже скорее с конкретным социальным статусом - местом, которое человек хочет занять в обществе, характером труда, качеством жизни. На смену материалистическим ценностям индустриальной эпохи - материальному богатству и безопасности - приходят новые постматериалистические ценности во всем их многообразии. Структура качества жизни становится максимально индивидуализированной. Для одних на первом месте стоит получение образования и самореализация в какой-либо области, для других приоритетом становится счастье семьи и путешествия, для третьих важнейшей является возможность выполнения определенного общественного долга - работа, например, в экологических организациях и т. д.
Антивирус Bitdefender: эффективный защитник Без вопросов
Значение слова неудачный
Обзор Samsung Galaxy A7 (2017): не боится воды и экономии Стоит ли покупать samsung a7
Делаем бэкап прошивки на андроиде
Как настроить файл подкачки?